Одним из очень интересных исторических данных о нашей вере и о вере в Божественную Троицу, мы находим у различных древних писателей, в том числе у Юстина Философа. Именно его так называли, потому, что он действительно был философом, не сколько богословом, сколько философом. Но философия его уже тогда была Христианской философией. Это был II век и очень интересны факты, что догмат Пресвятой Троицы исторически уже запечатлён, вот в таких данных, как сохранившийся до нашего времени документ, где Юстин Философ нам говорит о Божественной Литургии. И в Божественной Литургии уже светится образ Пресвятой Троицы. Слова, которые мы с вами сейчас читаем в Божественной Литургии, особенно в молитве « Достойно», о чём я уже говорил в моей основной лекции на эту тему. Они находятся у Юстина Философа тоже. Слова, которые изумительным образом дают возможность нам литургически понять Троицу, именно литургически в молитве, в богослужении, в литургике. Вот об этом я сейчас хочу сказать в связи с тем, что в те времена, уже в те времена, Крещение связывалось с Литургией. Мы сейчас в некоторые праздники вместо пения Тресвятого: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный помилуй нас, перед чтением Апостолов на Божественной Литургии поём Елице во Христа Креститеся, во Христа облекостеся. Если в какой — нибудь праздник, как например, Богоявление и другие большие праздники в нашей православной церкви, вы слышите в церкви эти слова, то знайте, что значит в древности Крещение, тех, которые приходили в церковь и становились Христианами, совершалось именно в этот праздник. И в этот праздник Литургия была Крещенская, и Крещение было Литургическое. И те, кто крестились, обходили вокруг купели с пением Елице во Христа креститися, и затем после этого, участвуя в Литургии, приходили первый раз ко Святому Причастию. Всё соединялось вместе. У нас, в нашем соборе, здесь в Вашингтоне, восстановлена эта практика, практика первых веков. Начиная вот с тех веков, которые я упомянул, I, II век, III и потом особенно IV век. В IV веке это особенно выразилось, вот такая Литургия и такое Крещение. И вот сейчас у нас, когда это совершается, мы переносимся с вами в те времена, когда люди приходили в церковь взрослыми, и когда ещё не было обычая только в детстве всех крестить, как сейчас. И в связи с этим и сейчас встаёт вопрос как нам надо относиться к нашему Крещению, если мы с вами крещены были в младенчестве и не помним нашего крещения. Но этот вопрос стал исторически уже существенным в Х веке и в ХI веке и об этом пишет другой святой, святой Симеон Новый Богослов. Его называли Новым Богословом потому, что не только потому, что он исторически был новым в то время. Григорий Богослов получил свой такой титул, если можно это так назвать, Богослова в IV веке. Иоанн Богослов до него в I веке, а это был Х век- это был новый в то время для людей, и он в этом отношении когда его называли Новый Богослов, то это означало, что он исторически новый, вот не такой, как те древний, о которых мы только что говорили. Но не только в этом смысле была его новизна. Она также заключалась в том, что он был изумительным Богословом света. Это была его главная и основная тема. И когда он говорил об этом и когда он писал об этом, то он это делал не с точки зрения отвлечённого Богословия, как мы иногда сейчас это видим слышим и сами иногда делаем с точки зрения теоретической отвлечённости, а включая в это всю свою жизнь, жизнь своей души, своего сердца, своей молитвы, своих переживаний, своих чувств. И, особенно, когда он был во главе монастыря, то он говорил своим монахам, что вы должны всегда, когда вы говорите и думаете о Божественной Троице, то вы должны это воспринимать всей душей, всем сердцем и вашим собственным разумом, стараясь понять иной мир по-иному, не така как мы здесь сейчас, для этого нужно очиститься от всех страстей и в бесстрастном состоянии, если возможно, подойти к этому и тогда вам станет ясно, вы увидете Свет. Этот Свет несотворенный, Бог не творил его, это не тот свет, о котором сказано в Библии – в первый день сотворил Бог свет. Нет это не наш земной физический свет. Это Свет Божественный, это Свет Самого Божества. Это свет, почему именно свет, потому что свет даёт возможность видеть, видеть друг друга, видеть лицо к лицу, светящиеся этим Светом, пронизывает того, кто с вами, так или иначе общается и к которому вы обращаетесь, и особенно этот Свет сияет во Святой Троице. Святые Божественные Силы – Божество, является Светом, мы так и говорим в символе веры об рождении Сына предычного …. Света то света, бога истинна от Бога истинна…., говорится о рождении Сына от Отца, — Свет. Если мы затем перейдём в совсем ещё более новую эпоху и перешагнём опять через каких-то 500-600 лет, то мы можем встретиться с великим архиепископом города Солуни Солунским или Фесолоникским – Григорием Паламой. Палама – это была его греческая фамилия и так произносилась Палама. И иногда мы говорим именно вот так Григория Палама, по-русски. И вот он развил особое совершенно богословие, где он говорит о Божественных Энергиях, которые выражают этот Свет. И это Свет – Фаворский Свет- это тот самый Свет, который засиял в Преображение Христа Спасителя на Фаворской горе. И этот Фаворский Свет, по учению Григория Паламы, несотворённый, потому, что он Божественный и это и есть Божество, которое этим Светом пронизывает друг друга — Отец Сына и Отец и Сын Святого Духа. Они прозрачны друг другу в этом Свете, и эта прозрачность так глубока, так бездонна, что в этой бездонности вся вечность – Божественная вечность. Не наше текучее время, которое течёт течёт и далее течёт и превращается в вечность нашу такую человеческую, а Божественная вечность, которая никуда не идёт, которая всецело находится в самом Божестве, и которая у нас всех составляет частью этой Божественности, потому, что когда эта Божественная энергия сходит на нас с вами, будь-то на Божественной Литургии, будь-то во время Святого Причастия, будь-то в келейной молитве, как это было у преподобного Серафима Саровского, то когда нам открывается великая истина, что мы с вами становимся причастниками Божества, причастниками Божественности. Это известное тоже, святоотеческое выражение обожение , в нас происходит обожение, Свет Симеона Нового Богослова, как он его видел, сходит на нас, и когда он сходит на нас, мы в этом Свете, как он об этом пишет – видим Бога: видим Бога Отца, видим Бога Сына, видим слово логос, видим Святого Духа. О Духе Святом особенно хорошо писал и богословствовал, вот так по-древнему, в IV веке, вернёмся назад туда, святой Афанасий Великий, архиепископ Александрийский. Он написал четыре послания к Серапиону, своему приятелю, где он поставил вопрос о Божественной троице и Троических отношениях; и когда он говорил о рождении Сына и потом об исхождении Святого Духа, то он ставил вопрос : «что же это означает?». Значит ли это, что Святой Дух брат Сына, или может быть внук Отца? И показывал, что наши человеческие отношения не как нельзя принаровить каким-то образом к пониманию Божественной Троицы. И для того, чтобы стало нам более менее ясно в чём заключается смысл и суть Божественного исхождения Святого Духа от Отца, он сказал следующие слова по-гречески, и которые только по-гречески можно как следует хорошо понять. Он сказал, когда о Духе Святом говориться, что Он, я скажу это греческое слово экпоревете, то что мы переводим как исходит от Отца — это означает воссеявание от Сына. Он намеренно употребляет два термина – экпоревете и воссеявание (…..), чтобы показать разницу, которая очень существенна и важна. Почему? Потому что это дает нам, людям, возможность, если мы понимаем это верно, понять, что Отец , Сын и святой Дух проницают друг друга с такой силой своей личности каждый из них, что их ипостасные отношения в единой сущность полностью 100% оличены, нет никакой темноты, нет никакого затмения, нет какой-то сущности или естества, как иногда говориться в некоторых русских богословских сочинениях, и конечно, на церковно-славянском языке, естества, как какого-точего-то, что является каким-то фондом, как бы Божественным из которого, так сказать вот мы, выносим то-то и то-то, мы сами не знаем, что такое эта сущность и это естество. И когда мы начинаем вот так отделять естество, как это некоторые богословы у нас делали, от личности Отца, Сына и Святого Духа, то тогда мы сразу же теряем понимание тех слов, которые, сказал Афанасий Александрийский: Свет – воссеявание, которым светится Сын – это Дух Святой. Но это воссеявание – это Свет от Сына, отражающий личность Сына, есть одновременно и полностью и всецело – экпоревете от Отца. Экпоревете происходит от слова порос, что значит мост или переправа. Экпореве – это значит перехожу с одной стороны на другую по мосту или переправе. А обратный глагол – экпоревеме, первое лицо, означает, что я как бы отталкиваюсь от этой стороны реки и бросаюсь на другую. Вот , что значит по-гречески экпоревеме или в третьем лице – экпоревете. Дух Святой от Отца не исходит из не proccessio, как на латинском языке, не процедит, а отходит; вот так как человек, когда человек перебрасывается с одной стороны реки на другую. Почему? Потому, что будучи Светом Сына во Отце, Он второй раз не рождается. Поэтому говорит Афанасий Великмй: нельзя сказать, что Дух Святой брат Сына или внук Отца. Нет, потому, что всё оличено и вся сущность оличенна. Когда на Западе созвали Лионский собор, там возник вопрос об существовании тогда на Западе – филиоке — что Дух Святой уже исходит процедит, процессио, так перевели на латинский язык ещё с самого начала, от Отца и от Сына. Филиокве. Филиокве, кве – это означает « и», а филиус – «сын». Тогда был тоже очень интересный церковный писатель Григорий, а некоторые называли его Георгий, потому, что в монашестве он носил одно имя, а до того другое, — Кипрским. И он создал особое богословие о воссеявании Духа Святого от Сына, которое он противоставлял тому, что было в Леонском соборе. На Леонском соборе, когда восставали эти вопросы и тогда некоторые греческие богословы взяв это учение Григория Кипрского, отделили исхождение Духа Святого только от Отца, как предвечное. А вот если можно сказать вот воссеявание от Сына, как экономическое, т.е. экономия, т.е. для спасения мира, для людей. Что Дух Святой к нам приходит, сошел на апостолов через Сына, а вот когда он сам исходит – это только от Отца. Вот такое разделение у греческих богословов. Оно и до сих пор ещё многие этим пользуются, в том числе и наш известный богослов, заграничный и очень крупный богослов, замечательный Лоски. Владимир Лоски, который из этого делает вот такой вывод, что мол это относится не к (диеу), по-гречески, через Сына относиться к предвечному состоянию и Троическому догмату, а к посыланию Духа Святого , как благодати для нас людей здесь на земле, как сошествия Святого Духа на Апостолов. Только не понимаю, к сожалению, что не может быть ничего несоответствующего одного другому в Боге. Господь от себя самого даёт то, что Он даёт нам людям, как своя экономия, т.е. домостроительство, по-русски, служение человеку. Это всецело от Святой Троицы, т.к. оно предвечно, т.к. и на земле. Во всяком случае так совершенно определённо говорит Афанасий Александрийский, так об этом говорит Кирилл Александрийский, его приемник, который говорит, что для того, чтобы понять как следует ипостасность Духа Святого, нужно понять его личность. И вот подходит новая эпоха – Флорентийский собор в XV веке. И на Флорентийском соборе западные богословы для того, чтобы ответить как-то на критику восточных отцев, в частности патриарха Фотия Константинопольского и Марка Эфесского, которые находились на Флорентийском соборе. Уже значит гораздо позже, после Фотия, но тоже самое говорил о том, что не может быть двух начал в Божественной Троице у Духа Святого, Отца и Сына. И тут латинские богословы придумали ответ, хитро придумали, они придумали Отец и Сын единосущны. Значит сущность их обоих единая, это и есть единое начало исхождение Святого Духа. Но этим они лешили сущность Божественную, лично ….. с самого начала. Сущность получилась какая-то ……темная непонятная, потому, что не личность Отца, не личность Сына, а единая сущность, которая не есть лицо. И это есть единое начало Святого Духа. И тут уже , конечно, мы православные с этим согласиться не можем, потому, что это нарушение основного догмата Пресвятой Троицы, так как он нам передан самим Христом Спасителем: Шедше научи вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Личности, а сущность единая, да не смешивающая личности, но тем не менее не лишающая Святого Духа этой его особой личности, которая заключается в том, что Он сопричастен и Отцу и Сыну. Так, что начало есть Отец, а соучастник Сын. В этом разница основная. У нас у русских есть продолжатель богословия о Святом Духе. Совершенно потрясающее откровение о Святом Духе у преподобного Серафима Саровского. Он сказал: Cтяжи мирен Дух, т.е сам в себе, стяжи мир души своей и тысячи вокруг тебя спасутся, только этим твоим миром. Он сказал, стяжи благодать Духа Святого и тогда в этом есть смысл и суть христианской жизни. Но он сказал Мотовилову и ещё что-то , он сказал, стяжи Духа Святого, его самого, чтобы Дух Святой вошёл в тебя, Дух, как личность, как третяя Божественная личность. И надо сказать, что это учение преподобного Серафима Саровского оно было сразу, как только стало известно, православным людям, взято как дополнение ко всему тому святоотеческому огромному достоянию, которое мы получили из прошлых веков. И откровение того, что говорит Святой Симеон Новый Богослов, потому, что объясняет его преподобный Серафим на практике. Вот стяжи Духа Святого. Мотовилов спрашивает, — я что-то не понимаю, как можно стяжать? — Как вы разве вы не стяжаете? А вы деньги ведь стяжаете, правда? Да? Так тоже самое разумеется не деньги, а Духа Святого. То есть, примите его, возьмите его, чтобы Дух Святой был в вас, в вашей душе, в соединении. И тогда в этом стяжании Духа Святого нам становится ясно; а в чём тут дело? В личности Духа Святого. В личности Духа Святого, что он есть любовь Отца и Сына. Что он есть тот, кто связывает Отца и Сына. Что стяжая Духа Святого вы стяжаете всю Святую Троицу. Потому, что Дух Святой и есть тот, которого Афанасий Великий, и потом Кирилл Александрийский, повторил это. И наш последний святой, продолжая учение святого преподобного Серафима Саровского и всех отцев, которых он приводит, — это самый последний святой, который, только, что был последним канонизирован в Москве, я принимал участие в этой канонизации, — это святой священномученник Илларион Троицкий. По фамилии интересно, Господь дал ему фамилию Троицкий, и он богослов о Троице, современный наш богослов. Он собрал в своей книге, потому, что здесь у него есть замечательная глава, которую он “Триединство Божества и единство человечества”. И здесь он приводит святых отцев много и очень интересно. Его учителем в этом был ректор Московской духовной академии. Это было. когда сам Троицкий был студентом Московской духовной академии. Это был 1892-93 год, более 100 тому назад. Ректор Московской духовной академии был Антоний Храповицкий, будущий миторополит, о котором я вам рассказывал. И он сказал своему ученику Троицкому, тогда он был Владимир Троицкий, дал ему задание: Почитай святых отцев, особенно тех веков, и вот найди на эту тему, что Триединство Божества есть праобраз, а единство человечества – образ Божий до грехопадения, и после окончательного спасения и второго пришествия Христа Спасителя. Когда наш испортившийся образ Божий и превратившийся в теперешнее современное человечество, которое метущееся на этой земле, было сотворено, как образ Божий. Это всё он приводит много цитат из святых отцев. И как это святые отцы, это показывают первозданное творение первобытное, основное, которое ещё до того, как наступило по выражению Бердяева “наше разбитое время”. Когда ещё было то время, в творении, которое было метаистория, не история, а метаистория, т.е. значит она царила над текучим временем. И он это сделал. Если вы возмёте и это прочитаете, это будет вам хороший замечательный ответ на многие многие вопросы, которые наша современность нам ставит. И вот это было издано, как раз ко дню его канонизации, Стретенским монастырём. Который почему? Потому, что сам священномученник Илларион был настоятелем именно Сретенского монастыря, до того как он был арестован и сослан в Соловки и потом замучен в конце концов, совсем молодым ещё, ему 40 лет ещё не было, когда его замучили. И вот он нам оставил такое сокровище. То, о чём говорит преподобный Серафим, ясно выражено вот в этих святоотеческих цитатах и выводах самого священномучегника Иллариона, когда становится совершенно ясным, что мы восстанавливаем в себе, все люди вместе в церкви, при этом без церкви нет спасения, потому, что цервовь есть образ Святой Троицы. Мы не можем прийти к Святой Троице, если мы не в церкви. Только через церковь и можно. Вот его учение, которое он тоже взял очень сильно от Киприана Карфагенского. Киприан Карфагенский, это был III век, хорошо разработал вот эту идею о том, что такое церковь? Учение, вся физиология православная, она базируется на этом. Единственно в чём Киприан Карфагенский немножечко отошёл, так сказать, от православия в некотором смысле, это когда он начал спорить с папой Римским, Стефаном, о том, что можем ли мы принимать крещение, которые оказались крещены вне церкви, но по образу Святой Троицы, во имя Святой Троицы, как Троическое крещение. Рим в то время уже не перекрещивал. В Карфагене всех перекрещивали, делая из этого вывод, что церковь только одна и не в каком смысле не может быть никакой другой, даже в каком-то таком полуправильном состоянии, как вот эти отпавшие от церкви, о которых Василий Великий сказал в ответ на эти все споры; что мы потому принимаем это их крещение, потому, что они по-гречески сказал: эктис эклесиас онтон. Онтон – от этого слова происходит наше русское слово – онтология, т.е. учение о сущности. Т.е., что другими словами, что они, эти крещенные, вот так потому оказались крещенными, не смотря на то, что это вне церкви, потому, что они существуют от самой церкви, благодаря самой церкви. Что это, другими словами, наша церковь существует в них, их крещением, поэтому мы не перекрещиваем. Это так сказать было единственно, что можно сказать о Киприане Карфагенском, что он ошибался тогда, потому, что потом Вселенский собор I-й фактически стал на сторону тех, которые не перекрещивались. До сих пор ещё у нас в православной церкви идут споры и на эту тему, и на тему об экономии – в вопросе исхождения Святого Духа. Пора бы в Риме немножечко подумать об этом и всё таки прийти к единомыслию в этом вопросе. Отвечая на вопрос о том, что было ли когда-либо фелиокве в нашей православной церкви? Да, исторически было, потому, что западная церковь не была отлучена от православной церкви в первые века, а она уже тогда имела, например, в Испании с VI-го века, было уже фелиокве. Но вот я делаю, так сказать, два термина, один и другой: фелиоквиность – то, что было до разделения церквей на западе и то, что фактически объяснялось Афанасием Великим при помощи, с одной стороны, воссеявание, а с другой стороны, не исхождение, а отхождение от Отца, по-гречески. Что это одно и тоже, просто одно и тоже, и что в этом смысле фелиокве – т.е. и Сына ….., несомненно, не может не быть, потому, что не может Сын не участвовать во всей Божественной Троице. Личность Духа Святого именно в том и заключается, что она в себе охватывает, как бы выражает всю Святую Троицу. И поэтому, конечно, стяжание Святого Духа и есть стяжание всей Святой Троицы — это совершенно ясно в изучении Серафима Саровского, которое оживило, очень сильно оживило богословское сознание. И имело такое живое сознание верующих людей, особенно таких как Киреевский, например, и другие, которые приезжали в Оптину пустынь и в самой Оптино пустыни тоже, или то , что описывает Достоевский. Это в XVIIII веке, наша церковная интеллигенция, не безбожная интеллигенция, которая привела к революции, а церковная интеллигенция, которая сейчас её плоды вот у нас видны, в нашей церкви, в её возрождении. Это всё дал нам преподобный Серафим Саровский и не случайно, конечно, не случайно, как раз когда больше всего нужно было, тут то и нашли в мусоре Казанского собора, который был музеем атеизма, так и был, так вот в мусоре, вместе с мусором смешан – мощи преподобного Серафима Саровского, на чердаке каком-то или в подвале, не знаю. В подвале, по-моему, да. Значит, какой-то верующий человек спрятал там от безбожников, потому, что они хотели, у них план был, мы знаем об этом плане, и для того они привезли его туда, эти мощи, чтобы потом их открыть и надглумиться над ними и так далее. И он спас, вот этот неизвестный человек и потом это было найдено как раз в тот момент, когда это было нужнее всего. Господь дал мне, великая милость была, что как раз в это время я приехал в Москву и принял участие во встрече мощей преподобного Серафима, когда они прибыли в специальном вагоне с патриархом, бывшим митрополитом Петербуржским и Ленинградским. И поэтому он участвовал в этом, был там, тогда, когда нашли мощи и привезли их. И вот мы встречали. Там много было, тысячи тысячи народа, и потом мощи ещё долгое время находились в Москве, а потом были отвезены в Ново-Дивеевский монастырь, и находятся сейчас там. Вот это не случайно, что Серафим Саровский вот так открылся нам сейчас, когда нужнее всего и одновременно скоро после его, обретения мощей Иллариона и его причислили к лику святых, который нам дал богословское разъяснение, очень ясное. Фелиоквизм – это воинствующий, это есть, но коротко говоря Флорентийский собор, с этого вся началась ересь, с момента Флорентийского собора. Когда они обезличели Божественную сущность, сделав её каким-то единым началом, но не личность. Только латинский ум мог такое придумать. И, конечно, в данном случае мы полностью с вами становимся на сторону Марка Эфесского, который тогда там восстал против этого. И с другой стороны, конечно, преподобный Серафим, не случайно были найдены именно его мощи и его объяснение, о том, что значит стяжание Духа Святого и в этом всей Святой Троицы, которая так ясно ставит, как говорится точки над i, во всём этом богословском развитии.
Источник: Сайт памяти Василия Родзянко