Павел Флоренский, священник
Какие загадочные слова поются за литургией! Кто может слушать их без трепета? Вдумайтесь: мы «таинственно изображаем Херувимов»! Не подобным ли изображается подобное?
Иже херувимы тайно образующе, и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми.
Мы, таинственно изображающие Херувимов и припевающие трисвятую песнь творящей жизнь Троице, оставим сейчас всякую житейскую думу, чтобы поднять Царя всех, невидимо копьеносимого чинами Ангелов.
Какие загадочные слова поются за литургией! Кто может слушать их без трепета? Вдумайтесь: мы «таинственно изображаем Херувимов»! Не подобным ли изображается подобное? А мы изображаем Херувимов. Значит, есть в каждом из нас что-то, подобное Херувиму, сходное с Херувимом – с многоочиим, как совесть, Ангелом Божиим. Но не наружное, не внешнее это сходство. Оно – не явное, не телесное; не такое, как сходство человека и портрета его. Сходство с Херувимом – внутреннее, таинственное и сокровенное в глуби души. Это – сходство духовное.
Есть великая по своему значению херувимская сердцевина нашей души, ангельское ядро души. Но оно схоронено в тайне и невидимо для плотских очей. Бог вложил в человека лучший дар свой – образ Божий. Но в самых внутренних кладовых души таится этот дар, эта драгоценная жемчужина: в илистой некрасивой раковине погребена она средь тины, на дне душевного моря. Если бы не скрыл Бог дара Своего, то злые силы могли бы осквернить дар Божий: теперь же он дается в руки тому лишь, кто видит его; а видит его лишь поработавший.
Все мы – в грехах. Но мы – как глиняные сосуды, полные сверкающего золота. Сверху – зачерненные и замазанные, а изнутри – ослепительно-лучезарные. Таковы все вы, братья.
Снимите с человека одежду – увидите тело, подверженное искушениям, болезням и смерти. Если бы снять, далее, и тело, то вы увидели бы толстый слой г р е х о в, как ржавчина изъевших нашу душу. Но если бы, еще далее, снять с души эту тленную, смрадную часть, то там, в самой середине, узрели бы вы Ангела Хранителя. Многими очами своими он видит каждое малейшее желание наше, замечает каждое помышление человека. Вот, святое нутро души человеческой, истинное я человека.
Это – таинственный, священный храм, блещущий небесной красотой. В нем обн тает Дух Святой. Днем и ночью, беспрестанно и немолчно ходатайствует Он за нас пред Богом воздыханиями неизреченными. Мы даже не знаем, о чем молиться, как должно (Рим.8:26). А Утешитель молится за нас, подкрепляя нас в немощах наших, и, хотя мы не подозреваем о том, вопиет за нас к Богу: «Авва!», то есть «Отче, Отец!» (Рим.8:15; Гал.4:6). Мы – это храм Божий, и Дух живет в нас. Разве не знаете? (1 Кор.3:16). Мы ходим по земле, но наше подлинное существо – на небе: ведь небо там, где Дух. Не говорил ли Господь: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного» (Мф.18:10)? Можно ли после этого думать, чтобы кто растлил храм Божий? «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы», – говорит апостол Павел (1 Кор.3:17).
Возвеличен человек! Немногим умален пред Ангелами: славою и честью увенчан (Пс.8:6)! Получил силу пользоваться даже разумением ангельским, потому что мера человеческая такова же, какова мера и Ангела (Откр.21:17). Свят человек в тайниках души своей; освящен, потому что Господь святит его, непобораемый наружной скверной.
Храмоносцы, слыхали ли вы, как находят драгоценнейший из драгоценных камней – алмаз? – Покрытым грубой корой – черным, непомерно-твердым налетом. С виду такой алмаз не разнится от простой гальки. Только мастер дела угадает, что это – алмаз. Но в продолжение многих месяцев и даже годов гранильщик снимает с камня верхнюю кору, шлифует его, и тогда выступает внутреннее, как росинка, прозрачное ядро, загорается и играет на солнце всеми лучами радуги. Так вот, – и человек. Снаружи – грязный, но внутри такой прекрасный, что Бог, создав человека, почил от дел своих; а когда человек пал, то, в великой любви к своему творению. Бог Сына Своего Единородного не пощадил, отдал Его даже на муки и на смерть, чтобы спасти тварь.
О, братья, если бы вы подумали, как прекрасны все вы! Не Духу ли Святому, живущему в вас, кадит священник, когда обращается к вам с кадилом? Не престол ли внутреннего храма окутывает фимиамом? И человек – не та же ли икона Божия? Ведь как в иконе за красками и доскою таится благодатная сила Божия, так за телом человека и его грешной душой живет во внутреннем храме, в совести, многоочи той Дух Святой.
Нет ничего, поэтому, драгоценнее души человеческой. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16:26). Не Бог ли, в душе живущий, создал все сокровища мира? Что же значат они, если Творец и Хозяин их – с нами? Что они, когда в душе царит Бог? Истинно сказал Господь: «Подобно Царство Небесное сокровищу, екры тому па поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то» (Мф.13:44). Сокровище каждого закопано в ноле души его. И если кто нашел свой клад, то, затаив дыхание, он бросает все дела, лишь бы только выкопать свое сокровище. В этом ведь – высшее счастье, верховное благо человека. В этом – его радость навеки.
Царство Небесное – это Божественная часть души человеческой. Найти ее в себе и в других – увериться собственными очами в святости твари Божией, в доброю и в любви людей – тут вечное блаженство и вечная жизнь. Кто раз вкусил ее, тот готов променять на нее все частные блага: «Подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашед одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф.13:45, 46). Жемчужина, которую искал купить, – недалека, ее всюду с собою носит человек, только сам того не ведает. И с кладом в груди каждый из вас ходит, тоскуя, по миру и так часто не верит, чтобы подобная жемчужина была даже где-то далеко. Блажен увидевший сокровище свое!
Но кто же именно видит его? Кто видит свою жемчужину? Земные вещи видит тот, у кого чисто телесное око; небесную вещь увидит лишь имеющий чистым око небесное – сердце. «Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога узрят» (Мф.5:8) – узрят в сердце своем и в сердцах других людей, – узрят не только в будущем веке, но и в этом, ныне увидят. Лишь бы очищали сердце свое! И вот, христоносцы, лишь только чуть-чуть осветлится сердце, – внутри, озаряемый Божественным светильником, заблистает и заискрится, как золото, образ Божий. II тогда зришь в себе и в других Ангелов Хранителей, предстоящих пред лицом Божиим. Тогда прислушиваешься к неизреченным воздыханиям Утешителя, ходатайствующего за нас и вопиющего к Богу: «Отче!». В этом единственном слове – сладость всех молитв и всех радостей. Блаженны чистые сердцем, потому что они всегда видят Бога, всегда ходят пред лицом Его среди Ангелов-собратий: в людях они видят Ангелов. Бережно относятся они один к другому: ведь видят святыню в нем, – то видят, чего и сам он не знает за собою. Любуются и не могут нарадоваться святыней всякого; скорбят и плачут о слое пыли, насевшей на эту драгоценность в брате-человеке.
Невидима в будничной жизни эта сокровенная и таинственная святыня души. Но порою вдруг прорвется смрадный чехол, ее заключающий, и блеск, застилает очи. А в минуты высшего подъема лицо сделается лицом Ангела. «И все… смотря на него [Стефана], видели лицо его, как лицо Ангела», – рассказывается в Деяниях (6, 15). Всякими путями ведет Бог человека к такому просветлению, к познанию своей святыни. Иногда это бывает чрез великое несчастье. Мы думаем, что человек погиб окончательно, махнем рукою на него, до того он весь в грязи и в скверне. Падение его представляется последним палением, откуда нет возврата. Но в великом страдании изветшает грязный чехол. Вдруг в самой грязи сверкнет что-то нежданное. Это – Ангел Хранитель подтолкнул человека и мощной десницей выводит его на новый, святой путь. И на небесах более радости будет об одном этом грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк.15:7). Таков путь чрез великое несчастье.
А иногда еще великое, незаслуженное счастье, острая радость, пронзающая всё существо и обязывающая душу, сдергивает с нее всеми презираемый покров ее. Когда было сказано великой грешнице: «Иди в свой дом и не греши», неужели она воротилась, чтобы грешить? Нет! «Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его … (Евр.4:12, 13). Можно быть уверенным, что после ослепительной радости прощения душа бедной грешницы тут-то и заблистала своей небесной красотой. И наверное была радость у Ангелов Божиих (Лк.15:10), потому что к ним присоединился еще Ангел.
Вот что значит «Иже Херувимы тайно образующе».
Подобные Херувимам и их таинственно представляющие, мы получили от Бога ангельское право – Троице животворящей, Троице творящей и раздающей вечную, божественную жизнь, петь наряду с Ангелами и песнь Ангелов: однажды, при архиепископе Цареградском Прокле, некий юноша был восхищен горе и слышал в откровении, как чины Ангелов поют пред Богом Трисвятую песнь: «Святый Боже! Святый Крепкий! Святый Бессмертный!». И с тех пор это песнопение вошло в церковную службу.
Вы, подобные Херувимам, не трепещете ли друг пред другом? Но трепещите. Трепещите сильнее. Знаете ли, кто тут? – Царь-Христос… Ангельские чины служат Ему, невидимо доринося Его, – подымая Его на щите посредством копий, как некогда воины подымали греческого царя пред народом. Церковь полна Ангелов, все вы стой те вперемежку с Ангелами. Господь тут, тут. Разве не знаете? Он с нами, как обещал. Неужто теперь не «отложим житейское попечение»? Неужто не забудем о грубой коре, скрывающей Ангела Хранителя каждого из вас? Пусть спадет пред очами эта пелена, пусть рухнет стена, отделяющая сердце от сердца. О, счастье каждому видеть Херувима в каждом! О, радость навеки!
«Всякое ныне житейское отложим попечение». Всякое. Забудем о домашних дрязгах, отбросим междоусобные распри и счеты, покинем мысли о житейских удачах и невзгодах. Перестанем заботиться о житейском, забудем все нечистое: Господь с нами, Он всех святит, очищает. Он смывает потоком любви Своей всякую грязь. Он зажигает радостью навеки всякую душу. Ангелы невидимо подымают Царя всех. Но предо мною стоят еще видимые Ангелы. Ангелы во плоти, как бы засенившие плотью лучезарный блеск свой. Я не могу уже смотреть прямо на них. Смущение охватывает меня: нечист я …
«Всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми». Слышите? Присоединимся к Ангелам, подымем Христа. Ныне отложим житейское попечение, ныне очистимся: приготовим себя. Ведь вместе с Ангелами будем поднимать Царя всех. Царя всех! Никто не исключен из народа Христова. Никто не забыт. Уйдет ли кто с торжества? Подымем! Ведь вы – едино со Христом, вы, все вместе, – Тело Его, а порознь – члены; Он – Глава тела. Как тело несет на себе главу, так и мы несем на себе Христа Бога. Спадет нечистота с духовных очей; тогда исчезает взаимная вражда, взаимное отчуждение. Так всегда бывало, когда люди крепко верили в Господа Иисуса. «У множества уверовавших было, – говорит Апостол, – одно сердце и одна душа». Сила взаимной любви была так велика, что «никто ничего из имения не называл своим, но все у них было общее» (Деян.4:32).
Слушайте, вот как, например, очищается душа! Вот, пример великого счастья и действенность небесной радости.
Иисус, о чем повествует нам святой евангелист Лука (Лк.19:1-10), проходил однажды чрез город Иерихон. Некто Закхей, всеми презираемый как мытарь (то есть сборщик податей), всеми отверженный, старался увидеть Того, о Ком он столько слыхивал. Быть может, дошли и до него слухи, что этот Учитель кроток и смирен сердцем (Мф.11:29), что Он не способен обидеть даже всеми презираемого и что на Нем осуществилось древнее пророчество: «Он не будет кричать и не возвысит голоса Своего, не даст слышать его на улицах; не переломит надломленной трости и не погасит потухающей светильни» (Ис.42:2, 3). Или Закхея влекло простое любопытство взглянуть на знаменитого Чудотворца? Кто знает? Так или иначе, но как ни тянулся Закхей на цыпочки, досадно-малый рост не позволял ему подняться над плотной стеной народа, окружавшей Иисуса. Впрочем, в настоящем случае эта помеха оказалась для Закхея началом его высшего счастья и радости навек.
Отчаявшись увидеть что-нибудь за теснившейся толпой, может быть даже нарочно, из презрения и ненависти, не пропускавшей его вперед, он пустил в ход свою изобретательность и, забежав вперед, влез на смоковницу: Закхей рассчитал, что Иисус не минует его.
Для бедного мытаря было бы большим счастьем даже просто взглянуть на Того, Кто непонятной силой влек его сердце. Закхей, действительно, нагляделся со смоковницы на Иисуса и, не помня себя от радости, увидел, что Тот тоже заметил его. Но радость переполнила все существо мытаря, когда Проходивший мимо сказал: «Закхей! сойди скорее; ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме». – «Как! ко мне приходит в гости Иисус! Не пред Ним разве собираются толпы народа? Не Его ли края одежды ищут коснуться богачи? Не Его ли не смеют принимать у себя даже люди благочестивые и всеми почитаемые, не то что я?! И Он все-таки просится ко мне, всеми презираемому (и заслуженно!) грешнику, всеми ненавидимому сборщику податей! Просится ко мне, обходя других!»
Приблизительно так думал, вероятно, Закхей, и понятно, с какой поспешностью слез он со смоковницы, чтобы принять осчастливленный Господа.
В сердцах окружающих заговорила зависть. «Как! Гость, Которого жаждал видеть в своем доме всякий, из-за Которого спорила целая толпа, делает честь какому- то Закхею, известному грешнику!». Но луч от светлого Христова лика уже прожег до сердца Закхееву грудь, растопил кору на Ангеле Хранителе, и Закхей не стал злобиться в ответ на стоявший кругом ропот и нарекания.
«Сам сознаю, что недостоин посещения Твоего, Господи. Но Ты доставил мне высшее счастье – Ты возродил меня. Ты видишь, Господи, что я переполнен радостью и счастьем от доброты Твоей. Ничем не могу отблагодарить тебя, наг пред Тобою. Но полноты своей не могу не проявить». Такие мысли осаждали Закхея, потупившего голову. Стыдно ему было и больно от стоявших кругом нареканий на него, косвенно падавших и на Учителя, – стыдно, но вместе с тем еще радостнее. И ставши пред Господом, переполненный восторгом, как некогда Петр во время Преображения, и едва ли вполне сознавая, что он говорит, Закхей воскликнул: «Господи! половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо». Так воскликнул, себя не помня, Закхей. Почему именно «половину имения», почему «вчетверо»? Конечно, и сам он не ответил бы на эти вопросы. Быть может, он был готов и все отдать ради возродившего его Иисуса. Но восклицались первые попавшиеся сло ва – лишь бы только проявить как-нибудь радость, которой трепетала душа его. И действительно, Богочеловек засвидетельствовал, что в этот миг высшее счастье Закхея возродило его «погибшую» душу.
«Ныне пришло спасение дому сему, – сказал Иисус, – потому что и он сын Авраама. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее».
Истинно, братья, нет выше счастья, как увидеть силу Добра, как пожертвовать собою Живой Любви. Радуйтесь, «и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин.16:22): нет границы между небесным и земным; Ангелы Божии восходят и нисходят в души человеческие. Радость навеки да будет с вами. Аминь.
Слово, сказанное за Литургией 7 января 1905 года в храме села Толпыгино Не рехтекого уезда Костромской губернии. Публ. по изд.: «Христианин», 1907, т. 1, № 2, с. 248 –257.
Источник: Азбука веры
